Путин любит заявлять, что он денацифицирует Украину, и теперь он сам находится в розыске международного суда по некоторым из тех же обвинений, которые были выдвинуты против нацистов, пишет Джейми Деттмер, редактор POLITICO Europe.

Мы возьмем то, что могут предложить нации в качестве хорошей крови нашего типа, если необходимо, похищая их детей и воспитывая их здесь, с нами.

Это слова рейхсфюрера Генриха Гиммлера во время беседы со своими генералами СС в Позене в 1943 году.

По данным Польского Красного Креста, около 200 000 польских детей, а также неизвестное количество детей других национальностей были взяты из своих домов во время Второй мировой войны и отправлены в нацистскую Германию. В основном их брали на германизацию, хотя некоторых использовали на принудительных работах, а не прошедших расовую оценку отправляли в специальные центры для медицинских экспериментов.

Некоторые польские дети, такие как Ян Хжановский, которому был всего один год, когда его вывезли, были настолько полностью германизированы и интегрированы в немецкие приемные семьи, что, наконец, найденные после войны, они отказались вернуться в Польшу. Но другие сопротивлялись своим похитителям с самого начала, как старшие польские дети в центре перевоспитания, которые будили младших ночью, чтобы читать молитвы на польском языке, чтобы они не забыли, откуда они пришли.

Перенесемся на 70 лет вперед, и теперь российские официальные лица заявляют, что тысячи детей, депортированных в Россию с украинского Донбасса (Украина утверждает, что их число достигает 16 000), были вывезены, чтобы защитить их от конфликта или потому, что они сироты. Но так называемый российский уполномоченный по правам ребенка Мария Львова-Белова в сентябре оговорила себя в Telegram, когда призналась, что настоящая цель похищения детей — превратить их в патриотически настроенных россиян.

И в конце прошлой недели, когда Международный уголовный суд (МУС) выдал ордера на арест Путина и Львовой-Беловой за массовую депортацию украинских детей. А еще есть отголоски 1949 года и Восьмого Нюрнбергского процесса, где 14 подсудимых — все офицеры из различных организаций СС — были осуждены за похищение польских и других детей с их родины, особенно во время Второй мировой войны.

Что касается детей, вывезенных сегодня из Украины, Львова-Белова рассказала, что сначала они показали то, что она назвала «негативом»: группа из 30 человек из Мариуполя демонстративно пела гимн Украины, плохо отзывалась о президенте России Владимире Путине и песня. «Слава Украине». Но через некоторое время, как она радостно отметила, детское отношение «переросло в любовь к России».

Украинский подросток по имени Филипп, которого она усыновила, тоже поначалу бунтовал, бесконечно рассказывая о том, как он участвовал в демонстрациях в поддержку украинской армии. Но 21 сентября Львова-Белова заявила, что «получила паспорт гражданина РФ и не отпускает его!»

«Он ждал этого дня в нашей семье больше, чем кто-либо другой, и он благодарен той великой русской семье, которая его спасла», — добавила она.

Для нюрнбергских прокуроров цель процессов заключалась не только в том, чтобы добиться осуждения и наказания военных преступников, но и в том, чтобы сделать доказательства зверств нацистов ясными для всего мира, делегитимировать нацистов в глазах немцев и укрепить преступление агрессии в международном праве.

Сегодня у главного прокурора МУС Карима Хана нет возможности обвинить Путина в крупном преступлении агрессии за приказ о вторжении в Украину — суд по-прежнему не имеет на это законных полномочий. Но он сделал следующий шаг и готов обвинить российского лидера в военном преступлении, которое, как он настаивает, фактически входит в компетенцию Гаагского трибунала — незаконной депортации украинских детей.

Вероятно, последуют и другие обвинения. Выступая перед POLITICO в прошлом месяце в кулуарах Мюнхенской конференции по безопасности, Хан сказал, что важно привлечь всех к ответственности, в том числе за изнасилования и нападения на школы или больницы — все преступления, которые, по его мнению, уполномочен рассматривать суд.

Однако некоторые юристы-международники — и Москва — утверждают, что МУС находится в шатком правовом поле с ордерами на арест Путина и Львовой-Беловой, потому что Россия не является стороной Римского статута, регулирующего деятельность МУС. Кремлевские чиновники заявили, что ордера на арест «недействительны», а Путин продемонстрировал свое презрение и безразличие, провокационно посетив детский центр в Крыму, что официальные лица назвали неожиданным визитом.

Но Хан опровергает утверждение о том, что МУС не обладает юрисдикцией, утверждая, что Украина, которая также не ратифицировала договор, признает юрисдикцию суда рассматривать военные преступления, совершенные на ее территории.

Нюрнбергский процесс также был центром юридических и политических споров и столкнулся с процедурными трудностями, особенно потому, что до сих пор не было прецедента международного суда над военными преступниками. А с выходом из конфликта четырех союзных стран 12 из 13 судебных процессов должны были проводиться военными трибуналами США.

Известный американский юрист Чарльз Биза считал их «высокой политикой, маскирующейся под закон», и утверждал, что они «могут скорее отсрочить наступление мирового права», чем помочь ему. Другие, в том числе ответчики, критиковали эти действия как форму преобладающей справедливости или как пример закона ex post facto, то есть законов, криминализирующих действия, совершенные до того, как законы были приняты.

Но, в отличие от нюрнбергских прокуроров, сегодня МУС нельзя обвинить в том, что он применил закон постфактум.

Хан теперь может опираться на Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, которая помогла сформировать расовую политику и судебные процессы по переселению. Положения Конвенции о геноциде считаются обязательными для всех стран, независимо от того, являются ли они участниками конвенции или нет, и Россия также ратифицировала эту конвенцию.

Кроме того, есть также прецедентное право, которое МУС уже установил в ходе судебных процессов, включая первое решение суда в 2012 году, когда он признал Лубангу Дьило, конголезского полевого командира, виновным в вербовке детей-солдат.

Хан сказал Politico, что его вдохновляет желание привлечь Россию к ответственности.

«Мы очень ясно видим, что международное право считается одним из важнейших столпов для обеспечения поддержания мира и безопасности. По его словам, речь идет не только о юриспруденции и важных нормативных ценностях, но и об основных стандартах поведения, которые обеспечивают подотчетность и безопасность.

Хан также указал, что СИБ является подходящим судебным органом для этого, а не специальным судом, к которому призывают некоторые, особенно президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен и Европейский парламент.

Здесь опасаются, что специальный суд столкнется с теми же сомнениями и препятствиями, которые помешали проведению Нюрнбергского процесса. МУС, по словам Хана, является влиятельным судом.

«Прошло четверть века с момента подписания Римского статута. Мы установили юрисдикцию. Совет Безопасности ООН четко признает нас в качестве международного суда. Я думаю, что моя работа — заставить закон работать», — добавил он.

На вопрос перед выдачей ордеров, мог ли он когда-нибудь представить, что Путин окажется на скамье подсудимых, как Слободан Милошевич из Сербии, он добавил: «Мы начнем с доказательств. И это то, что мы делаем».