Свой 93-й день рождения 19 марта начала Лина Костенко – честидесятница, диссидент, классик украинской литературы и общественный деятель. Поэтесса родилась в 1930 году в городе Ржищеве Киевской области в семье учителей, а затем вместе с родителями переехала в Киев. Когда будущей поэтессе было шесть лет — в 1936 году — ее отца приговорили к 10 годам концлагерей как «врага нации.
Детство Лины Костенко пришлось на годы Второй мировой войны. Об этом периоде поэт рассказывает мало, но упоминания о войне есть в некоторых стихах.
Писать Костенко начала в литературной студии при журнале «Днепр», о количестве очень от Андрей Малышко. Первые стихи поэтессы были написаны, когда ей было 16 лет. После окончания учебы в Киевском педагогическом и Московском литературных институтах у нее было уже три сборника. Однако впоследствии стихи поэта стали выпускать самиздаты. Позже имя Лины Костенко вообще было табуировано в издательском мире, поэтому она была вынуждена писать «в кресле» в 16 лет. Причиной стала политическая позиция автора. Лина Костенко была одним из лидеров движения шестидесятников и, в том числе, судилась с диссидентами, которых власти СССР инкриминировали «антисоветской деятельностью и пропагандой».
За свою жизнь Лина Костенко не раз отказывалась от награды. Ее выполнение «Политический бижутерії не ношу» стало крилатым.
Когда в 2022 году Россия начала полномасштабное вторжение в Украину, поэт впервые за 12 лет дал интервью. Она мне рассказывала, что работала еще тогда, когда шли бои под Киевом.
«Я принадлежу к поколению, пережившему Вторую мировую войну. И эти бомбы в четыре часа утра — мне они причудливы с детства. Теперь я снова услышал те же бомбы, еще более страшные, и, должен вам сказать, я не испугался. Ни разу не пошла в укрытие. Оно гудит, думает, хорошо, чать: убивает, так убивает… Первый месяц, правда, не очень писалось. Первый месяц я следил за каждым шагом и нюансом этой войны. А потом взяла себя в руки и стала писать, писать и все. А другие люди качей в своей профессии делают», — сказала Лина Костенко.
В день рождения поэтессы, выход пришедшего на войну, ZN.UA собрала строки ее авторства, перекликающиеся с назими сегодняшним днем.
***
Доля не усмичајње рабам. Вы улыбаетесь людям.
***
истории ж бо пишут на столах.
Я пишу кровью на своей земле.
***
У квартиры нації своего одного. У Россия – невиликовна.
***
Моя уникальная нация. У нас хлиборобив морили голодом. Режисери ставили пачаться у концтаборов. Поетив закопували у вичну мерзлоту. У кого ще є атомний саркофаг? А у нас є.
***
А вы думали, что Украина такая простая. Украина – это супер. Украина – это эксклюзив. По ний проишли все катки истории. На ний видпрацьовани вси види пробуванн. Вона загартована начастьчим гартом. В условиях современного мира нет цены.
***
Нации вмирают не видартику. Подробнее
***
Жах не в том, что все можно знамениться, – жах у того, что все можно значелся так само.
***
Мои солдаты. Не ледарі. Не лежни
І наше дило предленее и святее.
Бо хо за що, а ми за нездоровность.
Отож нам так и женщина через те.
***
Це ж тебе мати сатанинский намир,
чаїть в собе невиликовний сказ,
объя грузко так знущатися над нами
та ще й у время звинуватить нас!
***
І хах, и кров, и смерть, и видчай,
І клекит хижой орди,
Маленький серый человечек
Накоїв чорной биди.
Це звір огидной рободи,
Лох-Несс холодної Неви.
Куда ж ви дивитесь, народи?!
Сегодня я, а завтра ты.
***
Мое первое стихотворение, написанное в окопах,
на тий сипкий от блобатив стені,
коли изгубило зори в гороскопе
мое дитинство, вбите на войну.
Лилась подрожи вулканической лавы.
Горила хата. Нич давалас днем.
І захлиналась наша переправа
через Днепр — водоми и воггем.
Гула земля. Сусідський плакав холый.
Хрестилась баба, и кинчался хлиб.
Двигтив отой усесенький окопчик,
де дви сим’ї тулились милика діб.
О первая боль, это не детские чувства,
как вын сдел на серці очала!
Я кажуш не зажеше,
чи не нимою практився душа?!
Это был не зайчик, и не волк —
кривавий свит, обвуглена зоря! —
а я писала мало не осколком
большие буквы, стойно за букваря, —
той приверный выхик, притулився скраю,
объя присвитила поночи война.
Які він був, я же не пам’ятаю.
Снаряд упав — стена рухнула.
***
Пастораль ХХ века
Як їх носили с поля!
Набрякли вид гравій рядна.
Троєїх, пастушкив. Павло, Сашко и Степан.
Розбирали гранату. І нейка в жизни Ариадна
же не виведе с горы отих материв.
А степам
буту брест пекти ти залишени в полигранети,
те покиддя варни на грузьких сделах череди.
Отаки вони чалки, кирпати салиски аргонавти,
голубята, анциболи, хоч не родина!
ях рвонуло навидлиг. І бризнуло кров’ю в багаття.
І несли їх диди, яким не хотілося жить.
Под горою стояла гравгана, як поле, мати.
я кричала матери:
— Хоч личко игого показиз!
Личка же не було. Кисточками, омитими кровью,
оссиявалась шия из худенких детских ключиць.
Прекрасные дети. Казацкого доброго крою.
Коли зносили їх, даже солнце зашло.
Вечир був. І цвили пид выкнами мальви.
Попид руки держала от их матерей нродня.
А одна розродилась, і стала ушостe — мати.
А один був живой. Он умер на следующий день.
