По должности Александр — фельдшер медпункта одной из частей, воюющих на востоке страны. В его обязанности входит направление бойцов на Военно-врачебную комиссию (ВВК) для определения их годности к военной службе. Он обратился в редакцию ЗН.UA, так как, по его словам, совершенно не знает, «что делать в ситуациях, когда людей с инвалидностью признают «годными» или «частично годными», а потом этих людей вешают на врозь.В результате воевать за них должны фактически другие.А это в том числе подрывает боевой дух бойцов.
Мы не приводим часть и настоящее имя человека, согласившегося дать интервью, потому что, по словам Александра, его батальон имеет очень важную часть фронта. «И от меня многое зависит, чтобы помочь бойцам», — говорит он. «Но все, кто участвует в этом процессе, знают о проблеме».
— Александр, какие функции выполняет фельдшер в медпункте воинской части?
— В боевой армии функции — понятие довольно условное. По закону фельдшер – это средний медицинский работник, начальник медпункта батальона. Правильно, он должен просто следовать указаниям врача и помогать ему. Но в сегодняшней ситуации все несколько иначе. Сейчас люди очень часто выполняют функции по способностям, а не только по служебным обязанностям. Например, взяли хорошего реабилитатора с позиции гранатометчика после 40 боевых выходов. В настоящее время помогает с реабилитацией людей.
Так как по стажу и по специальности я врач с довольно большим стажем (в анестезиологии и реаниматологии работаю 13 лет, в ИТ последние 10 лет, но мой предыдущий опыт сейчас очень помогает), я также выполняю функции главного врача, когда его нет, я помогаю организовать процесс в целом, эвакуацию, направление в ВВК и контроль людей, которые туда направляются, а также результаты ВВК.
— Как происходит передача бойцов ВВК на годность к военной службе? Какие этапы?
— ВВК проводится по разным причинам. Любой проход осуществляется исключительно по направлению, подписанному начальником отделения. Можно отправить здорового человека, не имеющего удостоверения ВВК, просто посмотреть, годен ли он к военной службе.
Раненые и больные — это отдельный процесс. Направляем их в ВВК обычно после того, как понимаем, что этот человек не может выполнять боевые нагрузки или есть сомнения, что он может это сделать, чтобы понять, насколько человек болен. Мы обращаемся к профессиональной медицинской комиссии за выводами, которые не можем дать самостоятельно.
Этапы. Предварительно — понимание, почему этого человека нужно отправить в ВВК. Затем — формирование запроса, подпись начальника и направление ВВК в один из региональных пунктов ВВК. Они разные. Они центральные, а есть те, кто ближе к нам, но у которых обычно не так много прав, чтобы, например, списать. В этом случае они направляют человека в другое место.
— Какая картина с вновь мобилизованными?
— Новомобилизованные — это отдельная история. Часто бывает, что привозят людей, вообще не прошедших ВВК. В начале вторжения это было логично — пока вы проходите ВВК, противник может значительно продвинуться. Поэтому людей изначально отправляли без ВВК, а люди шли добровольно. Правда, со временем появились разные оттенки. Вот и пришли на фронт разные люди. И тогда никто не знал, как от них избавиться: попасть в армию гораздо проще, чем потом уйти.
Одна из главных проблем здесь в том, что из-за зуда в заднице у некоторых персонажей новомобилизованных часто вообще не берут через ВВК. Например, недавно к нам обратился мужчина, который месяц назад перенес инфаркт. Он даже начал проходить ВВК, а потом его просто по приказу загнали в «ноль», где он должен был с ним воевать. Принимал один раз бронник и получил нестабильную стенокардию. Слава богу, я знал, что с этим делать. Быстро сняли эту броню, дали нитроглицерин, починили и по приказу командира отправили в ВВК, чтобы человека списали. Но так противно, когда к нам приходят люди, которым в армии делать абсолютно нечего, они всех ужасно бесят — и медслужбу, и строевую часть.
— А те, кто получил ранения и лечился? Какая здесь картина? Есть ли четкие критерии, перечень заболеваний, по которым человек признается 100% непригодным к военной службе? Если нет, то чем руководствуется ВВК?
— Что касается раненых, то тут тоже проблема достаточно большая. Так что у ВВК есть определенные критерии, по которым определяется «пригоден/ограниченно пригоден/непригоден». Но стакан воды может быть либо наполовину полным, либо наполовину пустым. Если вы наберете «слегка сломанную функцию», вы получите ее. А если это действительно так, то вы получите совсем другое. Если врач получит предписание, что у него должно быть не больше такого-то количества неподходящего, то он напишет всякую чушь. Боец получает ВВК на руки, приходит в часть и говорит, что не может служить. И мы видим, что на самом деле не может. А по заключению ВВК — может быть. И что мы собираемся с этим делать? По мнению ВВК, его надо привлечь к суду и посадить, так как он здоров. На самом деле картина совсем другая.
У меня была такая ситуация, когда человек пришел в ВВК, ему поставили диагноз и рядом с ним — «здоров». Через неделю в нейрохирургии прооперировали человека с таким же диагнозом плюс другие, потому что он два месяца не мог ходить. Мы нашли способ отправить человека в больницу на лечение, сейчас он проходит реабилитацию. Вряд ли он сможет вернуться в армию.
Или другой случай — на ВВК не увидели, что у человека рассеянный склероз. Потому что у невролога есть поток. Ходит, вроде разговаривает — молодец, здоров. Это темная история. Почему-то мужчина скрывал свой диагноз. Когда он уже был травмирован и болезнь начала развиваться, никто не мог понять, что происходит. Кто-то подумал: может быть, «утесы». И тут же поставили диагноз…
Это примеры определенного безразличия и неквалифицированности врачей. Если бы в ВВК был обычный врач, он бы увидел конкретную проблему, и тогда должно было быть либо списание, либо лечение с последующим новым обследованием.
Слава богу, туберкулёз сразу списывают на ВВК, если ставят диагноз. Гепатит С в какой-то степени списывается, если его диагностируют и определяют. Но даже мальчиков с ампутациями рук и ног очень часто почему-то не списывают, а пишут: «С повторным обследованием через полгода». Хотя ни рука, ни нога уже не отрастут. И это приходится на ту часть, потому что полностью их списать нельзя, ребята находятся в неком резерве, который совершенно нельзя использовать. Все это хорошо понимают. И замерзает.
Не знаю, как был составлен этот список, но в травматологии, на мой взгляд, самый неприличный. По данным ВВК, парень на видео находится в полной форме. Я бы хотел посадить того, кто написал ему это, в окоп вместе с ним, чтобы парень с таким пальцем доказал, что подходит ему. Однако у парня тоже оказался псориаз, поэтому он оказался с «ограниченной пригодностью» — что в данной ситуации должно было быть написано изначально.
— Как часто вы видите в своей работе примеры, когда людей с явной инвалидностью признают «годными» или «ограниченно годными»? Что это за примеры?
— Не существует такого понятия, как «подходящий» для людей с явной инвалидностью. Но «ограниченная пригодность» — это такое широкое понятие, куда помещаются абсолютно все. Если понятно, что об этом человеке нельзя писать «совсем», но очень хочется, или внутренние распоряжения не позволяют писать «абсолютно не годен», то по некоторым критериям пишут «ограниченно годен». И мы получаем человека с кучей хронических заболеваний, который «ограничен» и должен зарабатывать. Понятно, что не на «нуле». Здесь опять вопрос о военной специальности. Даже человек с ампутацией ноги может зарабатывать и быть полезным, если у него есть необходимая квалификация и если это штатная работа. Это возможно, но вы должны быть умны об этом. Потому что если у солдата много хронических заболеваний и при этом он должен носить бронежилет и бегать по передовой, это минное поле для его близких.
Если человек «ограниченно подходит», то теоретически его нельзя поставить «в ноль». Но на практике, если у командира всего отряда ограниченная полезность, что ему с ними делать? Как-то люди как-то пытаются бороться. Кто не может, тот вообще не может. Если сзади есть место для них, они его найдут. А если места нет, то этот человек никуда не пойдет. Резервных батальонов для таких людей фактически нет. Те, что существуют, на самом деле являются механизмом перевода людей с одного направления на другое. Он попал в резервный батальон, остался немного в тылу и через некоторое время воюет на том же участке фронта, только чуть дольше. Потому что его туда гнали, чтобы закрыть какой-то прорыв.
Это означает, что проблема «ограниченной пригодности» сейчас является самой большой проблемой армии. Их нельзя забрать из армии. Перевести куда-то невозможно, потому что говорят: «У нас у всех ограниченный припадок. Куда мы все идем? Делайте с ними, что хотите». Но с ограниченным припадком полностью бороться невозможно. Есть те, кто борется и сознательно идет на это — после операций, с полуразрезанными легкими, они на «нуле» и не будут оставь.Просят вколоть обезболивающие и дальше борется.Но мы не можем требовать этого от всех.Даже те,кто хочет воевать выше своих сил,не всегда могут и не все могут.На самом деле при определенных обстоятельствах они могут стать бедствием для братьев своих.
Мне кажется, что это общая, общественная проблема, с которой никто ничего правильно не делает. Тушим только там, где уже горит, на уровне детали. Когда видим, что все совсем плохо, ищем какие-то решения, переносим их куда-то, трижды отправляем в ВВК, чтобы прописали хоть какие-то ограничения. Потому что, с точки зрения командира, если его штаб наполнен бодрыми, даже когда они хромают на обе ноги, он вынужден драться со всеми ними. В противном случае будет невыполнение приказа. И когда приходят люди, которые на самом деле не способны полноценно драться, это большая проблема.
Достаточно показательный пример. У нас был боец с болезнью Рейно (характеризуется симметричными двусторонними пароксизмальными спазмами артерий пальцев, реже — стоп и проявляется бледностью, болями и парестезиями. — А.К.). Слава богу, мы успели от него избавиться еще до того, как батальон ушел в ноль. Но это была вся история. Начнем с того, что ему даже не написали «ограниченно годный». Человек действительно не может носить береты, хромает на обе ноги, операция, раны грызут. В конце написали «ограниченная доступность». Они спрашивают: что он может сделать? Можно сидеть и смотреть на небо. Если они вам нужны, сделайте для них специальные зенитные части, они будут сидеть и смотреть в небо. Вдали от игр.
Все это требует большой доработки. На данный момент это большое оскорбление для бойцов, которые действительно пострадали, получили травмы, отказались от здоровья, а потом просто стали футболистами и говорят, что могут драться и просто «рубить». Сами понимаете, как такие вещи могут повлиять на боевой дух бойцов.
Как вы думаете, что можно сделать с этой проблемой? Системный. Потому что с одной стороны почти все волонтеры ушли в первую волну и теперь им нужна ротация, замена. А желающих их заменить уже гораздо меньше. Поэтому часто бывает, как говорится, кого схватили, а кому не сошло с рук, того сослали. С другой стороны, понятно, что такие воины в тягость.
— Если говорить о системной работе, то нужно только честно выполнять ВВК. Не больше и не меньше. Пусть приходит меньше людей, но чтобы они были в основном боеспособны. Потому что мы просто тратим много времени на санчасть, нагружаем этим командование и тот же ВВК, когда вынуждены посылать туда одних и тех же людей по два-три раза. А потом, когда мы получаем «ограниченную пригодность», мы вынуждены изобретать черт знает что, потому что эти люди не могут нормально служить, и их нельзя списывать со счетов. Это не способствует ни моральному духу, ни боеспособности. С одной стороны, это очень непрофессиональный подход. С другой стороны, возможно, в некоторые моменты она откровенно коррумпирована. Когда думают не о деловом мире, а о том, как заработать себе большие суммы на лазейках в законодательстве.
Начнем с элементарной честности. Именно сейчас необходимо поставить вопрос о пересмотре всех положений, которые были ранее. В очень короткие сроки.
Например, у нас огромная проблема с сотрясениями мозга. Ушиб – это не травма, которая видна сразу. Ни осколков, ни крови. Поначалу многие думают, что это вообще не проблема. А контуженных даже не снимают с должностей. Часто это невозможно, потому что если весь отряд в шоке, всех не отправишь. Не каждый будет.
А вот заявленные очень часто играют в футбол на первой строчке. Говорят — посиди дней пять в своем ППД (пункт постоянной дислокации. — А.К.) и все будет хорошо. Итог — потом эти люди уже лечатся с логоневрозами, теряют способность бороться на достаточно серьезном уровне, получают психические расстройства. И со временем он будет усиливаться. И если бы таким контуженным вовремя, в первые часы или хотя бы сутки, была оказана квалифицированная помощь определенными препаратами, они вернулись бы уже через 5-7 дней лечения.
Есть много устаревших алгоритмов, еще с мирного времени, когда просто не было столько проблем. Понятно, что сейчас система ориентирована исключительно на раненых. Да и то — никак, если учесть случаи контузии. И практически не ориентирована на соматических больных.
Если в нашу армию призвали кучу людей с большим количеством хронических заболеваний, то это в основном будет проблемой этих людей и медсанчасти. Вопрос о том, как человеку с хроническим остеохондрозом постоянно носить бронежилет, вообще не поднимался. При необходимости обезболиваем позиции. Колем «анестетики» постоянно. Госпитализация практически невозможна. Это без ВВК. В них сажают только тех, кто больше не может ни стоять, ни сидеть.
— Как вы думаете, что сейчас важнее — самоцензура, так сказать, со стороны тех, кто работает в ВВК (человеческий фактор), или указания сверху и проблемы с устаревшими алгоритмами?
— Зависит от ситуации. Но то, что я вижу очень часто, это приказы сверху. Это проигрышная статистика. Чтобы как-то его уменьшить, делают такие вещи, чтобы хоть что-то, но задом наперед. Но так не должно быть. Потому что это все равно не заканчивается.
Армия не канализация. Если у кого-то есть идея выдвинуть на фронт хронических алкоголиков с психическими проблемами, и он думает, что эти люди могут принести хоть какую-то пользу, то это не так. На самом деле, только другие люди будут бороться за них тоже. Умрите им и вытащите их из-под огня, когда в них попадут. Если мы не российская армия, работающая с «заградительными отделами», то мы ничего не можем сделать с такими людьми. Если они уйдут в «ноль», а кто-то из них пойдет туда и там напьется (и не всегда есть возможность взяться за руку), то они призовут огонь на себя. Только потому, что такой человек хочет куда-то пойти, он будет совершенно неуправляем. Опытные командиры припасли для таких людей довольно суровые методы, мало связанные с правами человека, но много связанные с боевыми задачами. И это оправдано, ведь это спасает жизни других людей. Но если такие люди придут сюда, это значительно улучшит процесс. Таких людей можно мобилизовать в стройбаты что-то копать.
Просто надо честно делать свою работу.
Вы можете прочитать о том, как будет работать VVC, и о сценариях в соответствии с выводами о пригодности здесь.
