Гюндуз Мамедов
На одиннадцатый год войны в украинском обществе и продолжает расти запрос на справедливость. К сожалению, пострадавших становится все больше, поэтому и ожидания лишь усиливаются. Особенно в контексте возможных переговорных процессов, о которых сейчас так много говорят из-за возвращения Дональда Трампа в Белый дом. Мы уже видели попытки давить на Украину в Стамбуле ради отказа от наших правовых претензий. И можем предположить, что это повторится.
Что мы можем сделать в этом году, и на что нам нужно обратить внимание, чтобы правосудие не стало жертвой торга?
Что нас ждет в международных инстанциях
С сегодняшнего дня Украина наконец стала полноправным членом Международного уголовного суда (МУС). Это важный шаг, который дает нам новые инструменты для расследования и судебного преследования международных преступлений, совершенных во время войны. Но это означает и то, что к нам будут предъявлять новые требования — не только на международной арене, но и внутри страны.
Мы должны внедрить необходимые законодательные изменения, чтобы быть готовыми работать в рамках Римского статута. Это касается и технических аспектов, таких как изменения в уголовное и уголовное процессуальное законодательство, и общего понимания, как эти инструменты могут помочь нам в достижении справедливости. Без этого участие в МУС рискует остаться декларативным.
При этом Украина ратифицировала Римский статут применив статью 124, которая предусматривает, что государство, становясь участником этого Статута, может заявить, что в течение семи лет после вступления Статута в силу для соответствующего государства оно не признает юрисдикции Суда в отношении военных преступлений, если вероятное преступление было совершено его гражданами или на его территории. Это противоречит нашим заявлениям в МУС в 2014–2015 годах. И у нас до сих пор нет интерпретации МУС, сможет ли он тогда вообще расследовать международные преступления, совершенные на территории Украины или против граждан Украины, воюющих на российской стороне, начиная с 2014 года. Чтобы не получилось так, что юрисдикция Суда будет действовать исключительно в пределах Курщины, что обернется большей частью против украинских военных. Как бы то ни было, в МУС будут только некоторые дела, в то время как большинство все же останется в Украине. Об этом не стоит забывать.
Кроме того, больше 20 стран подключились к расследованию производств по ситуации в Украине согласно принципу универсальной юрисдикции. И там тоже могут быть интересные решения. Например, мы сейчас наблюдаем за кейсом в Финляндии, где прокуратура требует пожизненного заключения для командира неонацистской группировки «Русич» россиянина Яна Петровского, которого обвиняют в причастности к внесудебным казням 22 украинских военных. Это первый случай, когда в Финляндии выдвинуто обвинение относительно военных преступлений, совершенных в Украине. Этот кейс — свидетельство, с одной стороны, критической важности тщательного сбора и сохранения доказательств, а с другой — необходимости развития действенного механизма правосудия, вызывающего доверие как внутри страны, так и за ее пределами.
Если говорить о ключевых международных судебных процессах, то в Международном суде ООН, Европейском суде по правам человека, арбитражах по морскому праву ожидаются решения, которые могут повлиять на механизмы ответственности. В частности, в 2025 году мы должны получить решение в одном из морских арбитражей, который среди прочего может решить принципиальный вопрос о статусе Азовского моря.
Что касается Европейского суда по правам человека, то на рассмотрении сейчас находится дело о системных нарушениях прав человека на Донбассе с 2014 года, а также о нарушениях вследствие полномасштабного российского вторжения. Само промежуточное решение по этому делу в 2023-м закрепило юридическое признание полного территориального контроля со стороны РФ соответствующих территорий. Но окончательного решения еще придется подождать, и совсем не факт, что оно будет в 2025 году.
