Министр иностранных дел России Сергей Лавров сообщил, что уже в августе этого года на саммите в ЮАР страны БРИКС (БРИКС — аббревиатура от Бразилии, России, Индии, Китая, ЮАР) подробно обсудят будущую единую валюту. А вот насколько осуществимы эти планы, ситуацию оценила редактор ZN.UA Юлия Самаева в материале — «План побега от доллара».

«Уважающие себя серьезные страны прекрасно понимают, о чем идет речь, они видят некомпетентность «хозяев» нынешней международной валютно-финансовой системы и хотят создать свои механизмы обеспечения устойчивого развития, которые будут защищены от внешнего диктата. «, — сказал, в частности, Лавров.

Мотивы понятны: это и попытка избежать усиления экономического контроля и санкций, и усиление международного влияния, и просто укрепление торгового сотрудничества, в первую очередь, с просторными рынками Китая, РФ и Индии.

Есть одно «но». Переход на общую валюту БРИКС идет как минимум с 2010 года.

• С одной стороны, следует признать, что проект по степени готовности давно не находится на стадии «хотят создать механизмы».

В октябре 2011 года фондовые биржи стран БРИКС объединились и начали совместную работу по расширению использования местных валют на этих фондовых рынках.

В 2013 году был создан Новый банк развития (НБР), а в 2014 году было подписано Соглашение об условных резервах (CRA). Такие аналоги Всемирного банка и МВФ, но с использованием местных валют БРИКС и более лояльными требованиями к заемщикам.

К 2022 году все страны БРИКС, кроме ЮАР, разработают собственные независимые национальные платежные системы, аналогичные глобальной банковской сети SWIFT, и независимые розничные сети банковских карт, чтобы не зависеть от американских Visa и Mastercard. Также было стремление создать единую платежную систему BRICS Pay.

«Подключение этих национальных платежных систем к альтернативной трансграничной платежной системе позволит всему жизненному циклу платежей полностью обойти глобальную систему, деноминированную в долларах США», — сказала Зои Лю, исследователь из Совета по международным отношениям (CFR), Zonyuan, который посвятил отдельное исследование политике дедолларизации БРИКС.

Она отмечает, что система BRICS Pay — очень амбициозный шаг. Это единственная бесконтактная платежная система, которая связывает национальные платежные системы БРИКС с интегрированной платежной платформой.

«В то время как внешние расчеты между членами БРИКС по-прежнему требуют конвертации в доллары США, что требует участия банков США, но с BRICS Pay конвертация в доллары США и банки США больше не потребуется. Система BRICS Pay также позволит участникам сократить их зависимость от международных платежных систем, таких как SWIFT, Visa и Mastercard», — отмечает Zonyuan Zoyi Liu.

В то же время идет вербовка новых членов антидолларовой коалиции.

В 2015 г на саммит БРИКС были приглашены представители Евразийского экономического союза (Беларусь, Казахстан, Армения, Кыргызстан) и Шанхайской организации сотрудничества (помимо вышеперечисленных — Таджикистан, Узбекистан и Пакистан). В саммите 2017 года приняли участие лидеры Египта, Гвинеи, Мексики и Таиланда. В результате появился неформальный институт БРИКС+, в который входят уже 18 государств, а это гораздо более широкая площадка для реализации любых совместных инициатив.

• Но с другой стороны, даже вместе взятые, все эти усилия не говорят о качестве достигнутого результата.

Во-первых, реальные возможности НБР по-прежнему несопоставимы с долларовыми аналогами (например, мировыми или азиатскими банками) — фактически банк по-прежнему выдает лишь немногим более половины своих кредитов в национальной валюте. CRA является заменой МВФ только в мечтах Путина, так как этот институт зависит от МВФ, и он может выдать только 30% кредитов до востребования, а основанием для выдачи остальных 70% является согласие ненавистного Международного валютного Фонд.

Так что статус кредитора последней инстанции, вроде МВФ, не светит КРА даже в среднесрочной перспективе. И чем больше среди клиентов NDB и CRA стран, находящихся не в лучшем финансовом состоянии, тем очевиднее будут все эти недостатки.

Во-вторых, возможности стран-участниц неодинаковы, именно Китай и Россия могут себе позволить быстрое (да и то условное) развитие альтернативных финансовых инструментов и инфраструктуры, и другие? На практике привлечение Таджикистана и Гвинеи является якорем, а не парусом, а финансовая инфраструктура слишком сложна и разветвлена, чтобы давать вновь прибывшим членам в знак уважения.

В-третьих, нынешнее единодушие между странами не является константой. Доминирующая роль Китая и России, а также их личная заинтересованность в этих процессах очевидны, но всех ли это устраивает? Первым яблоком раздора фактически станет вопрос о выборе единой валюты.

Товарная валюта должна быть привязана к товарам, но к каким? Для России и Бразилии — это нефть, для Индии — сельскохозяйственная продукция, для ЮАР — полезные ископаемые и алмазы. А Китай уже давно не экспортер сырья — там 60% стоимости экспорта занимают машины и оборудование, потому что эта товарная валюта — что-то из прошлого века.

Единая валюта, такая как евро, фактически не будет выгодна более сильным участникам кооперации, поскольку при малейшем кризисе им придется поддерживать более слабых товарищей в ущерб собственной экономической стабильности.

Что ж, цифровой юань вряд ли подойдет Индии или Бразилии.

Подробнее об этом читайте в материале по ссылке.