Автор Леся Литвинова ветеран ВСУ, соучредительница БФ «СВОЇ»

«Я удалила все профили в соцсетях. Потому что не могу переживать этот ужас каждый день. Каждый раз я проживаю и проживаю момент его смерти. Это пытка, которой врагу не пожелаешь».

Сестра одного из бойцов, видео с которыми облетело все сети, уже почти год лечится в психиатрической больнице. Они были очень близки с братом. На самом деле в ее жизни и не было человека, который был бы ей дороже. Именно ее номер телефона был контактом, которому нужно было сообщить в случае ранения, плена или гибели. Но за несколько дней до того, как прозвучал тот самый звонок, которого она боялась, в сети волной взорвалось видео, как орки в упор расстреливают группу бойцов, попавшую в окружение и пытавшуюся сдаться в плен.

ООН фиксирует стремительный рост погибших в Украине

Я не знаю, по каким признакам она узнала или угадала брата. И никогда не рискну расспрашивать. Знаю только, что она обрывала все известные ей номера, чтобы подтвердить или опровергнуть то, что увидела в Телеграм-каналах. Знаю, что ей туманно отвечали: «Нет подтвержденной информации», «Надо ждать официальный ответ» и «С вами свяжутся». Пока не подтвердили официально: да, это именно он.

Тело его так и не смогли достать. Поэтому долгое время он считался пропавшим без вести. А она то и дело наталкивалась на видео с расстрелом. Вот он живой. Вот — нет. Снова живой. Снова нет. «Мир должен видеть!!!» — взрывались криком страницы с тремя подписчиками и сомнительные паблики с кучей картинок, сгенерированных ИИ. Ни один из их реальных знакомых не рискнул перепостить эти кадры. Потому что для них это было не абстрактное доказательство нарушения конвенции, а реальный личный ад. Страшный день сурка.

Сразу за первой волной «Мир должен знать» пришлая другая — «Лучше было умереть с оружием в руках. Как боец, а не как трус». Некоторое время она старалась отвечать. Рассказывать о том, что в безнадежной ситуации главное — сохранить жизнь. Что мертвый воин уже ничем не поможет своей стране. А из плена есть шанс вернуться. Что это не о страхе. Это о силе. Незаурядной силе, если учесть то, что он знал о плене. Но неизвестные комментаторы лучше нее знали, что он должен был делать и чего не должен. Даже павший он до сих пор был должен всем вокруг — должен был стать символом, призывом, иллюстрацией ужасов войны.

Но окончательно сломало ее не это. А история о другом бойце, которому живьем отрезали голову. И страшнее самого факта был пост известной блогерши о том, что лучше умереть молча, чем кричать по-русски: «Не надо, мне больно». Именно он стал той последней каплей, после которой она удалила все соцсети из своей жизни. Чтобы сохранить остатки разума и человечного отношения к тем, ради кого погиб ее брат. К тем людям, которые точно знают, как именно должен погибнуть тот, кто пошел их защищать. К тем, кто хочет «сохранить память о герое», смакуя подробности его гибели.