В течение многих месяцев после полномасштабного российского вторжения в нашу страну Китай оставался в основном безмолвным и почти невидимым на мировой арене. Но в конце прошлого года ситуация изменилась, официальный Пекин вышел из виртуальной самоизоляции и вновь стал одним из самых заметных акторов мировой политики. Для нас в центре внимания были китайский «мирный план» и китайско-российские переговоры на высшем уровне. Но самые большие изменения в политике Пекина за последние месяцы произошли на Ближнем Востоке.
По сути, в этом важном регионе началось нынешнее возвращение Китая: в декабре Си Цзиньпин отправился в Эр-Рияд с первым зарубежным визитом после COVID. За насыщенной поездкой китайского лидера на Аравийский полуостров последовал визит президента Ирана Ибрагима Раиси в Пекин и, наконец, саудовско-иранское соглашение, подписанное при посредничестве Китая. Все эти события произошли менее чем за три месяца, что свидетельствует не только о тщательной подготовке этих шагов, но и о наличии у Китая стратегического плана.
Важность Ближнего Востока для самого Китая уже давно не вызывает сомнений. Отсюда на протяжении десятилетий идут основные поставки нефти, регион является одним из важнейших рынков сбыта для китайских ИТ- и телекоммуникационных компаний, а также оружия. Естественно, активность китайской дипломатии в регионе одна из самых высоких. И все же до недавнего времени основой региональной политики было развитие двусторонних отношений. Отличие последних шагов Пекина в том, что их непосредственной целью является изменение структуры отношений на Ближнем Востоке, новый баланс сил в регионе.
Китай показал, как долгосрочные инвестиции в экономическое и технологическое партнерство превращаются в политическое влияние. Торговля, инвестиции и совместные инфраструктурные и промышленные проекты сделали Китай ключевым, если не самым важным, экономическим партнером для большинства стран региона – Ирана и Турции, Саудовской Аравии и Кувейта, Египта и Иордании. В настоящее время Китай является крупнейшим инвестором в регионе и ведущим поставщиком передовых технологических решений во многих секторах, от энергетики и связи до сельского хозяйства. Все эти достижения подкреплены десятком соглашений о стратегическом партнерстве, каждое из которых действительно работает.
Именно на такой прочной основе Пекин совершил переход к влиянию на всю ближневосточную политику. Дело в том, что Китай нужен многим странам, которые от него зависят, по крайней мере, экономически, а сам он достаточно силен и активен, чтобы государства региона серьезно относились к его политическим амбициям.
Насколько серьезно Китай воспринимается в регионе? Чуть больше года назад Вашингтон потребовал от Объединенных Арабских Эмиратов обнародовать соглашение с Huawei, согласно которому китайская компания развернет в Эмиратах сеть связи 5G. В противном случае американцы пригрозили заблокировать поставки самолетов пятого поколения F-35 и других вооружений. Выбор был сделан в пользу соглашения с китайцами. Речь идет не о маргинальном режиме, а об одном из самых надежных союзников Америки в регионе, партнере по НАТО и редкой арабской стране, имеющей доступ к самому современному американскому оружию. Чтобы было понятно, что Эмираты не идут по пути джихада против американцев, примерно в то же время они пошли навстречу еще одному американскому требованию и запретили китайцам строить новый терминал в порту Халифа близ Абу-Даби.
Страны региона, особенно из стана союзников США, не сменили свои флаги — они по-прежнему зависят от партнерства с Вашингтоном в обеспечении своей безопасности. Но сближение с Китаем делает их менее зависимыми от США, вынуждает американцев идти на уступки, а значит, значительно усиливает региональные державы. На протяжении многих десятилетий в регионе вообще не было такой возможности; США были здесь гегемоном. Странам Ближнего Востока это не понравилось не из-за врожденного антиамериканизма — просто это означало, что регион полностью зависел от того, насколько он был интересен Вашингтону в данный момент. А когда интерес пропал, региону пришлось самостоятельно справляться с кризисами. Обычно это не очень хорошо работало.
Страны Ближнего Востока рассчитывают, что Китай станет «запасным» решением региональных проблем на случай, если американцы вновь потеряют интерес к Ближнему Востоку (что и произошло при Обаме) или, наоборот, будет слишком настойчиво и без учета мнения региональных партнеров с целью «умиротворения» региона (как при Буше-младшем). Во время первого китайско-арабского саммита и первого саммита КНР со странами Организации сотрудничества стран Персидского залива в декабре прошлого года главными политическими темами были региональные инициативы в области безопасности и мира на Ближнем Востоке.
Поэтому соглашение между Саудовской Аравией и Ираном, подписанное в Пекине, наиболее значимо для региона как символический акт — с согласия всех заинтересованных сторон Китай занял свое место рядом с США как держава, ответственная за происходящее на Ближнем Востоке. До этого момента американцы были единственной силой, которая примиряла враждующие стороны и устанавливала порядок в регионе. Даже СССР было не до этого. Теперь весь мир увидел картину Китая, играющего ту же роль.
Да, эта роль принадлежит Китаю — заранее. А о единственной перекройке Ближнего Востока Пекин не говорит и еще долго не будет. Так что на горизонте нет угрозы «изгнания» США с Ближнего Востока или превращения Китая в регионального гегемона. Но несомненно, что Китай будет очень стараться. В регионе у него есть не только стратегический интерес, но и глобальный интерес, связанный с главным вызовом — конфронтацией с США.
Американцы при Обаме не зря ушли с Ближнего Востока, они сместили фокус своей политики на Восточную Азию, на задний двор Китая, заставив его защищаться чуть ли не в собственном доме. Когда в прошлом году после российского вторжения американцам удалось создать мощную и эффективную коалицию в поддержку нашей страны, это стало неприятным сюрпризом для Китая. Опять Китаю пришлось действовать вторым номером, опять только в обороне. Стратегический союзник теряется, антикитайские настроения в Европе растут. Более того, у Китая нет шансов перехватить здесь инициативу — отсюда и «мирный план», цель которого — заморозить войну на Украине, чтобы избежать дальнейших ударов по ее интересам.
Усилия на Ближнем Востоке по сути являются попыткой Китая перехватить стратегическую инициативу в противостоянии с американцами. Угроза со стороны «китайского Ближнего Востока» должна вынудить США направить часть ресурсов на отражение действий Китая. Ресурсы экономические, военные, дипломатические. Эти ресурсы придется выводить с других направлений — по крайней мере, снижая давление на Китай в Восточной Азии. Пока, конечно, существенной угрозы для США на Ближнем Востоке нет. Но Китай точно не остановится на достигнутом и будет только наращивать свои усилия в регионе. Игнорировать эту опасность Вашингтон не сможет, как бы скептически он ни относился к перспективе потери региона.
На фоне нашей войны полным ходом разворачивается другая — холодная война между США и Китаем. Ближний Восток был первой попыткой превратить его в действительно глобальный конфликт. А может и не последний.
