Несколько дней назад мне позвонил друг, который был на конференции по безопасности в Мюнхене, и спросил, что я думаю о китайском мирном плане. Документ еще не опубликован, но Ван И, отвечающий за международные отношения Китая, уже представил проект. Я сказал, что план «ни хорош, ни плох», конечно, в таком виде он не подходит ни нам, ни Западу, ни России. И через секунду понял, что мой ответ очень «китайский». Или, лучше сказать, восточный. У нас есть бинарная логика — да или нет. Мы, украинцы, известны своим дуализмом «зрада — победа», и во время войны все воспринимается как белое или черное. Война требует четких ответов, она не терпит полутонов. Есть хорошее и есть плохое, и это очень верно. При этом вся западная логика построена на бинарности — либо то, либо другое. Восточная и особенно китайская логика принципиально иная. Он допускает варианты «оба» или «ни один».
Все это звучит как казуистика, и у некоторых из вас наверняка уже пропало желание читать этот текст дальше. Однако это чрезвычайно важный момент для понимания китайского восприятия мира, принципиально отличного от нашего. Попытаемся понять китайскую позицию через призму: она более пророссийская или более проукраинская? Мы склонны думать, что китайская политика находится где-то на грани поддержки Украины и российского режима, но как же иначе? Во-первых, это ни то, ни другое, оно однозначно прокитайское. А во-вторых, что для нас парадоксально, он может быть одновременно и проукраинским, и пророссийским. Это означает, что Китай хочет и надеется сотрудничать с нами и Кремлем одновременно. Конечно по разному, но не занимая ничьей позиции и тем более не приближаясь ни к чьей позиции и извлекая выгоду из того и другого. И конечно со всеми остальными. А теперь немного о восприятии китайцами себя и мира и их отношении к России. Конечно, правильно было бы проанализировать все основные интересы Китая, без этого общая картина не очень ясна, но это выходит за рамки краткого текста.
Во-первых, китайцы существуют «в вечности». Они верят, что всегда существовали и всегда будут существовать одним и тем же образом. Время для них течет по-разному. Сто лет — это очень большой срок для человека, но ничего для китайской цивилизации. Человек чувствует себя там не только как личность, но прежде всего как часть китайской цивилизации, системы связей, включающей государство, общество и семью. Важность текстов Конфуция именно в необходимости следовать такой системе как основе устойчивости. Китайское общество «построено» на стабильности. В 1959 году тогдашний сенатор Джон Ф. Кеннеди сказал в своей речи, что китайское слово «кризис» состоит из двух иероглифов: «угроза» и «возможность». С тех пор о нем написано много книг. Важно, что каждый кризис Китай воспринимает как угрозу себе и возможность для себя, его менталитет китаецентричен. С Китаем нет смысла разговаривать, ссылаясь на ценности, только на выгоды. Поэтому у Китая не может быть союзников, но могут быть разные партнеры — ситуативно или на перспективу, но никогда — навсегда. Эти партнеры могут разделять разные ценности, быть друзьями или врагами друг другу. Более важные партнеры получат больше — это китайский прагматизм. Она имеет разные измерения: от «здесь и сейчас» до «вечности». Китайцы выбирают между разными вариантами прагматизма, это их выбор.
Во-вторых, такой менталитет допускает неслыханное на Западе стратегическое планирование. В Китае могут быть стратегии на 30 или 50 лет, и наследование в реализации считается естественным. Конечно, Китай не существует в вакууме, но стратегическая цель — стать самодостаточным. Самодостаточный Китай, обладающий всем, от безопасности до технологического лидерства, ставит перед миром совершенно новый вызов, который еще никому не удавалось рационально предвидеть. Есть опасения, что стратегически способный и самодостаточный Китай может радикально изменить свое поведение. Система принятия решений в Китае отличается от российской, она включает в себя сложную систему балансов и анализа информации. Но главное, что Китай умеет ждать, пока не дождется момента, когда он почувствует, что способен на новые измерения, это в природе китайского менталитета. Вся история Китая со времен так называемых Воюющих царств строилась именно на умении выжидать и собираться с силами. В китайском менталитете есть понятие «энергия ци» — ощущение момента, его динамичности, когда нужно совершить действие. Ци нельзя измерить, ее нужно чувствовать.
В-третьих, современные китайская и российская системы авторитарны, но принципиально различны. В России доминирование властных структур и кланов является основой стабильности. Все партии — симулякры — проекты. В Китае Коммунистическая партия является основой системы. До сих пор посылки являются самыми важными в городах, районах, государственных компаниях и даже в частном бизнесе. Путин хочет войти в историю «через запятую» с Петром I, а Си Цзиньпин точно не хочет, чтобы его упоминали в учебниках истории через запятую с императорами, начиная с Цинь Шихуанди. Китайское видение мира принципиально отличается от российского: Китаю нужен мир, построенный на правилах, но не на «западных»: он хочет соопределять их глобально, а доминировать на региональном уровне и создавать свои собственные правила и конструкции. Инициатива «Шелковый путь» или создание Азиатского банка развития — самые известные примеры. Российская система, реваншистская и ориентированная на прошлое, «историческая правда», определенная в Кремле, является оправданием действия. У Китая есть видение будущего и социальные, технологические и финансовые ресурсы, чтобы стать самодостаточным. Декадентская Россия может только притворяться.
В-четвертых, каковы интересы Китая в отношении России? Максимально упростить: использовать ресурсы и избегать дестабилизации, но только в обозримом будущем. Сейчас зависимость Китая от России возросла: он забирает, например, 1,5 млн баррелей нефти в сутки, но получает энергию со значительным дисконтом. Китаю выгодна более слабая Россия, но доводить ее до полного или частичного развала критически невыгодно — это повлечет за собой фундаментальные риски по всем направлениям.
А теперь спросите себя, какие интересы у коллективного Запада по отношению к России. Это весело, но это также касается получения ресурсов и предотвращения дестабилизации. Конечно есть и другие, но эти два одинаковые. Запад добился того, что потоки энергоносителей в мире перераспределились, а российские доходы упали, это произошло и заработало. Но для Запада также критично, чтобы поток энергоносителей не прекратился, потому что это приведет к кризису на мировых рынках. Точно так же Запад хочет перезагрузить Россию, но только «контролируемо», со «страховкой» фундаментальных рисков. Я хочу, чтобы меня правильно поняли: коренные интересы Запада и Китая по отношению к России неодинаковы, но их основа совпадает в одном: в будущем (а оно у Китая и Запада разное, к тому же есть никакого западного консенсуса тут нет) им выгодна слабая Россия, а не ее дестабилизация с эскалацией предсказуемых и непредсказуемых рисков.
А теперь, после этой прелюдии, вернемся к китайскому «мирному плану». Он определенно не готовился к тому, чтобы с ним согласились: почему? Это сразу ограничивает маневренность китайской игры. Этот текст вообще неприемлем ни для Украины, ни для Запада, ни для России, и Китай, который его представил, прекрасно это понимал. Нет смысла разбирать этот текст отдельными абзацами или анализировать его, потому что он не об этом. Но она намеренно и весьма искусно написана, чтобы ни для кого не быть «очень хорошей» или «очень плохой». Это заявка на участие в обсуждении, и она была удовлетворена. Китай добился своей цели, с ним все готовы говорить. И страны незападного мира тоже готовы, более того, Китай с начала этого года точно сможет выстроить аморфную коалицию сторонников «продвижения мира», скорее всего, в оппозиции к Западу. Конечно, не содержание, а сама попытка, выглядеть миротворцем – это то, что нужно. Кроме того, Китай надеется ослабить солидарность коллективного Запада; вообще говоря, ему не нравится, что существует этот самый коллективный Запад. Он хочет поговорить со штатами отдельно, с разными европейскими странами отдельно. Обратите внимание на остановки Ван И во время последнего турне по Европе — Париж, Рим, Мюнхен, Будапешт: комментарии излишни.
То же самое Китай сделает и в отношении поставок оружия в Россию. Это ему невыгодно и не отвечает его интересам, но только до определенного критического момента, когда Пекин осознает, что без этого возможен крах российского режима и/или потеря Запада — последний фактор является ключевым. Стратегия США по оказанию помощи Тайваню в области безопасности также играет здесь очень важную роль. Чем больше в этом будут участвовать США, тем более жесткой реакции можно ожидать от Пекина. То есть в ответ на усиление присутствия США на Тайване будет реальная активность или хотя бы симуляция в поддержку России, потому что таков китайский менталитет.
Китай заявил, что готов стать игроком и хочет, в нужный момент и с правильными тезисами, разумеется, с позиции Пекина. Речь идет как раз о понимании момента и энергии ци: как только начались геополитические усилия, Китай тут же заявил, что без нее не сработает ни один геополитический кабал, и не только вокруг Украины. У Китая общие темы и интересы со всеми — с Западом, Украиной, Россией, незападным миром. Российско-украинская война оказывает преобразующее влияние на мир, это хорошо понимают в Китае, они круглосуточно следят за нашей войной и делают выводы. Обратите внимание, свою инициативу китайцы тоже представили мастерски: сначала документ о глобальной безопасности, а потом и «мирный план». Они запустили Ван И вперед, некоторое время потроллили мир выступлением Си Цзиньпина, но оставили ему все пространство для маневра на высшем уровне. Китайцы никогда не отличались особо благосклонным отношением к себе, у них всегда были проблемы с «мягкой силой». Сейчас настал момент, когда Китай может объединить вокруг своих усилий и, возможно, в будущем вокруг себя очень разных акторов из незападного мира, таких как Бразилия, чей президент будет в Пекине в следующем месяце, и, возможно, даже Индия. США стали лидером западного мира во время нашей войны с РФ и создали коллективный запад, теперь у Китая есть шанс показать что он способен стать если не лидером (пока что) то активным актором для незападного мира, который может принести много изменений.
В целом, я считаю, что китайцы еще не сделали, опять же со своих позиций, ни одной критической ошибки в отношении ситуации вокруг Украины. При этом они получают множество геополитических и геоэкономических преимуществ: от ослабленной и более зависимой от них территории всей Российской Федерации до возможной игры на внутриполитической ситуации в США. Но тот, кто начинает игру, сразу же сталкивается с рисками, и они весьма значительны. Многие из вас играли на компьютере в китайскую игру маджонг, разновидность китайского пасьянса. Правила сильно отличаются от обычных пасьянсов в нашей стране и на Западе.
Тем, у кого есть время, рекомендую поиграть несколько раз, и вы поймете: Китай будет играть со всеми, но по своим правилам. Они думают, что время пришло. С геополитической точки зрения с начала этого года мы оказались в новой реальности: увеличение поставок вооружений и новое санкционное давление, приостановка действия Договора о сокращении наступательных вооружений, обвинения Российской Федерации в преступлениях против человечности и гораздо более. И, конечно же, Китай, то есть без маджонга нам не обойтись.
