Встреча Си Цзиньпина со своим российским коллегой Владимиром Путиным на этой неделе не была равноправной. Китайский лидер возвращается домой в явно доминирующем положении и убежден, что Россия, ослабленная агрессивной войной на Украине, в ближайшие годы будет вынуждена полагаться на Китай в вопросах торговли, технологий и дипломатической поддержки, пишет Мингсин Пей, профессор Claremont McKenna. Колледж, изучающий китайскую политику, в колонке для Bloomberg.

Но тем, кто обеспокоен зависимостью России от ее автократического соседа, кто видит попытки Китая бросить вызов Западу во главе с США, паниковать не стоит. Китайские лидеры вскоре обнаружат, что поддерживать жизнеспособное и прочное стратегическое партнерство будет сложнее, чем кажется.

Те, кто предсказывает крепкий китайско-российский альянс, должны сначала рассмотреть его сложную историю и тонкости, присущие асимметричным отношениям между двумя великими державами.

Несмотря на существенные различия в сегодняшних обстоятельствах, геополитические интересы Китая и России почти идентичны интересам Китая и Советского Союза в 1950-х годах. Тогда, как и сейчас, оба государства были связаны общим страхом и недовольством американским господством.

Действительно, будучи официальными союзниками по договору, Китай и Советский Союз имели более глубокие и всесторонние связи в области безопасности, чем сегодня. В феврале 1950 года был подписан советско-китайский договор о дружбе, союзе и взаимной помощи.

Десять лет спустя этот союз волшебным образом распался: Пекин осудил Москву за предательство коммунизма, а Советский Союз в ответ прекратил всю экономическую помощь Китаю.

Отсутствие «химии» между советским лидером Никитой Хрущевым и китайским Мао Цзэдуном, несомненно, стало ключевым фактором раскола. Сегодня этот фактор отсутствует: дружба Си и Путина часто упоминается как дополнительный слой для укрепления партнерства между их странами. Хотя это может быть правдой, очевидный вопрос заключается в том, что произойдет с союзом, столь зависящим от отношений двух мужчин, когда они уйдут через 10-15 лет.

Что еще более важно — и пример китайско-советского раскола показывает — наибольший риск для союза непохожих партнеров заключается не столько в личностях, сколько в самой несхожести отношений. Этот дисбаланс дает более слабому партнеру удивительно сильное влияние на своего покровителя.

Первая область, в которой могут возникнуть разногласия, — это решение о том, насколько конфронтационными должны быть партнеры по отношению к Западу. Подобно Мао в 1950-х годах, Путин использует гораздо более агрессивную и опасную тактику, чем его коллега. А стесненный экономическими связями Китая с Западом и убежденный, что время на его стороне, Си предпочитает играть в долгую игру.

Вполне естественно, что более слабый партнер в прямом военном противостоянии с Западом стремится перетянуть на свою сторону более сильного. В 1958 году Мао пригласил Хрущева в Пекин за три недели до того, как Народно-освободительная армия начала обстреливать прибрежные острова, контролируемые националистами Чан Кай-ши, что вызвало военный кризис, угрожавший втянуть Советский Союз в прямой конфликт с Соединенными Штатами.

Хитрое приглашение Мао показало, что он якобы пользуется поддержкой Советского Союза. Хотя и неохотно, Хрущев оказал свою поддержку, но был очень расстроен безрассудством Мао, поскольку оно подорвало его усилия по поиску «мирного сосуществования» с Западом — предложение, неприемлемое для радикального маоистского режима.

Негодование по поводу того, что и сколько каждая из сторон вносит в отношения, также может быстро положить им конец. Щедрая советская экономическая помощь позволила Китаю создать собственную военно-промышленную базу, кроме того, Хрущев предоставил Китаю технологии, необходимые для его программы создания ядерного оружия.

Однако Мао хотел большего (он попросил у Хрущева прототип атомной бомбы) и не хотел отвечать взаимностью. Он отклонил просьбу Хрущева о создании совместного флота и производстве советского оборудования связи в Китае. По мере того, как современные Китай и Россия углубляют свое партнерство, такая напряженность, несомненно, будет возникать.

Последней задачей может стать подпитка национального эго. И Китай, и Россия — крупные государства, ревниво охраняющие свой суверенитет и уверенность в своих силах. Оба быстро обижаются. Чем более ужасным становится положение России, тем более чутким и заботливым должен быть Пекин, чтобы избежать возбуждения со стороны простых россиян, многие из которых, возможно, не до конца осознали, насколько богаче и могущественнее стал Китай. К сожалению, взращивание национального самолюбия слабых государств явно не талант Китая.

Поскольку Россия постепенно слабеет в результате войны и санкций, Си должен ожидать все больше и больше просьб о помощи. Неравноправное партнерство может работать только в том случае, если сильная сторона действительно готова поддерживать слабую сторону без ограничений, как и обещал Си.

Китаю нужно оглянуться назад на свои непростые отношения с Северной Кореей, которая зависела от китайской поддержки со времен Корейской войны, чтобы понять, как мало он может влиять на Россию.

Мы не знаем, положительно ли Си Цзиньпин относится к таким действиям. Но недействительность экономических сделок, подписанных во время его визита в Москву, в которых не упоминался новый газопровод из России в Китай, говорит о том, что Китай не готов идти ва-банк, по крайней мере, пока. Это предвещает не счастье, а беду даже для этого брака по геополитическому расчету.