По словам нардепа, для боевых подразделений младшие новобранцы больше подходят и лучше учатся, потому что современное поле боя требует современного мышления.

Недавно главнокомандующий Вооруженных сил Украины Александр Сырский сообщил, что в ВСУ работают над увеличением сроков базовой общевойсковой подготовки новобранцев. Он также отметил, что ключевую роль в качестве подготовки играют инструкторы, поэтому максимальное внимание уделяется привлечению мотивированных инструкторов с боевым опытом. По словам Сырского, рассматривается даже возможность создания Школы инструкторов, которая будет основным и единственным источником качественно подготовленного инструкторского состава.

О том, как могут и могут ли изменить ситуацию, скажем, несколько дополнительных месяцев подготовки, УНИАН поговорил с Романом Костенко, секретарем Комитета Верховной Рады Украины по вопросам национальной безопасности, обороны и разведки, полковником Службы безопасности Украины.

Сырский заявил, что надо увеличить сроки общевойсковой подготовки, и что это будут делать, кажется, в следующие месяцы, будут разрабатывать какие-то соответствующие положения. Так что мы можем получить, что мы можем выиграть, увеличив эти сроки? Как это повлияет на подготовку людей и в будущем — на ситуацию на фронте? Они действительно будут лучше подготовлены технически? Чем это поможет?

Здесь есть две стороны, которые мы должны обязательно учитывать. Относительно того, что нужно увеличивать сроки, то я бы хотел посмотреть, для чего именно. Потому что очень часто сейчас есть такая проблема, что даже при тех сроках, которые существуют, — а мы понимаем, что у нас есть базовая подготовка, которая длится месяц — 40 дней она идет, и потом идет уже профессиональная подготовка, — бойцы часто в полной мере не заняты и они после этой подготовки недостаточно нормально подготовлены выходят.

Они там мало стреляют, они там не бросают гранаты, потому что их часто нет из-за отсутствия ресурса. И все остальное. Очень много бойцов, когда попадают в воинские части, не имеют подготовки, и командиры воинских частей жалуются на это.

Здесь я бы обратил внимание, что нужно качественнее проводить подготовку. Можно сделать и пять месяцев. Если там будут плохие инструкторы, и они не будут иметь боевого опыта, они не будут знать, что нужно сейчас на поле боя, то без толку любые увеличения сроков.

Но если это будет параллельная история о том, что мы насыщаем боевую подготовку современными элементами подготовки, и при этом делаем срок больше, — это очень правильно. И оно должно так работать.

Плюс мы должны понять, что у нас сейчас мобилизация хоть и есть, но она все же в полной мере недостаточна для обеспечения всех наших потребностей. И при том, что у нас сейчас мало бойцов из-за того, что была потеряна история с мобилизацией еще в 2023 году, мы на поле боя будем гораздо позже получать бойцов за счет того, что люди будут больше учиться. И здесь надо смотреть, как это повлияет на поле боя. Потому что не всегда это можно сделать.

Для того, чтобы сейчас ввести эту историю, правильную историю увеличения времени подготовки, нам нужно, я думаю, увеличить количество мобилизованных для того, чтобы они заходили уже в подразделения потом подготовленными.

Напомните: сейчас базовая подготовка длится месяц, и через месяц…

Ты стрелок.

А сколько, по вашему мнению, оптимально было бы времени подготовки? Вы также говорите, что надо было бы изменить ее наполнение, да? Как-то ее улучшить, расширить?

Я готовил офицеров спецназа и бойцов спецназа. Я много проводил подготовок. У нас бойцы «минимум», скажем так. У нас были циклы подготовки и по разным направлениям. Сначала некоторое время мы (проводили — УНИАН) общую подготовку, потом специальную. Потом каждый специализировался на своем направлении. Это была подготовка.

У нас вообще в спецназе боец считался опытным и уже к нему серьезно относились, когда он пять лет прослужил. Вот спецназ. Что касается того, что сейчас, — конечно, нужно смотреть непосредственно, где будет боец.

И сейчас программа нормальная. Часто проблема в том, что ее ненормально преподают и неопытные люди. Вот это большая проблема. И часто из-за переполненных учебных центров, в том числе, нет возможности уделить внимание конкретному бойцу.

Поэтому, я думаю, что просто больший срок подготовки только растянет отсутствие бойцов на поле боя. Нам надо учитывать и срок, и качество. Однозначно качество улучшить. Я за то, что и за месяц можно бойца более-менее обучить. Но, конечно, если мы качественно это продолжим, то это будет намного лучше.

Все же получается, что имеет значение качество подготовки специалиста… В чем у нас больше проблема — в инструкторах или в том, кто приходит на обучение?

Иногда есть такие люди, которые приходят на обучение, и учи их, не учи, их все равно научить нельзя. Но нужно начинать эту всю историю об обучении с ТЦК, которые должны не по галочкам людей набирать, лишь бы только туда поставить… Если провести инспекцию, у нас, пожалуй, 70% будет ограниченно годных. А они их набирают, потому что для них нормально, для них количество нужно. Поэтому здесь надо сейчас обратить внимание на ТЦК и набирать годных людей.

У нас проблема не в тылу, у нас проблема в штурмовых ротах, которые сидят и непосредственно ведут боевые действия. Поэтому все надо делать комплексно. Поэтому сначала все должно быть сделано для того, чтобы набирали личный состав, который в состоянии вести современные боевые действия. Это молодые здоровые ребята. А вторая история — это их эффективное обучение. Вот тогда что-то получится.

Если мы сделаем плохой отбор и хорошее обучение, — это будет 30-40% эффекта. Если мы сделаем хороший отбор и плохое обучение, — это будет то же самое, мы просто угробим ребят. Надо, чтобы все оно работало и друг другу помогало.

А люди, которые сами приходят в ТЦК, — они более подготовлены?

Не факт. Кто угодно может прийти в ТЦК.

По крайней мере, они более мотивированы.

Не факт тоже. Кто-то думает, что там его сейчас в тыл отправят, он там будет деньги получать. Кто-то не понимает вообще, куда он идет. Поэтому не факт.

Конечно, мотивация имеет значение. И большое значение. И к этому надо идти. Но мы не можем сказать, что тот, кого мы мобилизовали, — он хуже, чем тот, кто пришел сам. Бывает по-разному.

Вы упомянули о том, что если увеличивать период обучения, — тогда должно быть больше мобилизованных. На сколько больше?

Я не знаю, на сколько. Это вопрос к Генеральному штабу. Но я считаю, что если мы сейчас введем циклы и люди будут больше находиться в учебных центрах, следовательно, больше времени люди будут без пополнения, части будут без пополнения. Поэтому надо будет больше людей для того, чтобы их пополнять.

А кого проще и быстрее подготовить, есть ли разница в подготовке, скажем, того, кому до 30-ти, условно, или до 35-ти, и того, кому за 50?

Есть исключения. Есть иногда ребята, которым за 50, и лучше учатся, и физически более развиты, чем те, кому до 30-ти. Но в целом, конечно, что для боевых подразделений (младшие — УНИАН) больше подходят и лучше учатся, и более современные, потому что современное поле боя требует современного мышления. И современные средства поражения, современное оружие также требует тех, кто, скажем так, более осовременен. Это, я считаю, молодежь. Поэтому те, кто до 30-ти, — конечно, им должен быть приоритет.

Сколько все же надо времени для того, чтобы подготовить человека с нуля, — программиста, менеджера — подготовить его так, чтобы он был полезен на месте боевых действий?

Все равно мы сейчас говорим о «минималке». Чтобы научить нормально драться на современном поле боя, я бы, пожалуй, расписал программу на год. Но мы говорим, что мы должны научить… То сейчас, чему учат, — это учат азам: ты берешь автомат, роешь окоп и отстреливаешься по противнику. Это азы.

Поэтому здесь надо посмотреть, какая программа боевой подготовки, и для чего этот боец учится. Пилот, инженер, пехотинец, десантник, морпех — это все разные профессии, о которых нужно говорить, смотря какие задачи он будет выполнять.

Например, пилота ты даже за полгода не научишь. Пехотинца можно за несколько месяцев научить. Потом будет у него боевой опыт и он уже будет лучше.

Еще такой важный аспект: мы говорим о подготовке такой технической, военной, а как подготовить психологически человека, который тоже с нуля пришел? С нуля — я имею в виду, не был военным.

Есть в армии методики. В том числе, психологической подготовки. С ними работают. Должна выполняться психологическая подготовка к полю боя. Когда тебя там сажают в блиндаж, обстреливают, в том числе, из оружия, из минометов. Мы это проходили.

То есть это происходит в рамках этой подготовки месячной?

Это должно происходить.

А это происходит?

Где-то происходит, где-то не происходит.

Каким должен быть идеальный воин, что он должен уметь?

«Идеальный воин»… У нас пять лет учились и они не были «идеальными». Ты можешь научиться чему-то одному, а поле боя от тебя будет требовать совсем другого.

Я готовился, 10 лет служил в спецназе, у меня было самое лучшее вооружение, у меня были самые лучшие бронежилеты, самое лучшее все. А пришел в парламент, когда началась война, я встретил ее с простым автоматом Калашникова и с простым пистолетом, и с простым камуфляжем. У меня не было ничего. И поехал в Николаев.

Поэтому я думаю, что «настоящий воин» — это профессия… Может быть по духу кто-то воин. А если мы говорим о «профессиональном воине», то это, пожалуй, тот, кто может быстро подстраиваться под обстоятельства и воевать тем, что есть под руками, и использовать максимально то, что у него есть. Даже иногда не по назначению.