Ирина Скосар
В юности Любу старались обходить десятой дорогой на харьковском Госпроме (народное название района города вокруг Дома Госпромышленности). Ее выгнали из школы, потому что она регулярно и далеко не дипломатично отстаивала справедливость, награждая обидчиков синяками. Пацанка по духу, она имела собственный суперженский бизнес по мыловарению, а с началом полномасштабной войны ездит на нуль, к парням. Покупает автомобили, дроны, гидрокостюмы и прочее нужное, а еще спасает животных. История бунтарки с большим сердцем.
«Я собиралась поливать рашистов с крыши своего дома щелочным раствором (это не фигура речи, а мой реальный план), который использую для приготовления мыла. Делала бы эту смесь ведрами и выливала с крыши на орков, пока меня оттуда не снял бы снайпер. Во мне бурлило столько злости, что для страха места просто не было», — говорит харьковский волонтер Люба Орехова, вспоминая начало полномасштабного вторжения в феврале 2022-го.
Неформальный лидер без компромиссов
Чтобы понять, кто такая Люба, достаточно одной истории из ее юности. Конец 1980-х, школьная жизнь — это часто борьба за выживание в школьных коллективах. Сложный подросток, от которого шарахается полрайона. Кто-то наплевал на голову еврейской девочке — однокласснице Оле Пекарь. Люба отметелила обидчика.
Влезала в любой переплет, но не была ни хулиганкой, ни воровкой. Просто по-своему боролась с теми, кто был неправ, потому что считала, что действует честно. В девятом классе ехала на мотоцикле и упала, сломала ногу. К экзаменам не допустили — предложили остаться на второй год. Но разве неформальный лидер на такое пойдет? Директор, чтобы не отчислять Любу со справкой, предложила ее отцу починить крышу школьного здания. Тот уже был готов на такое соглашение. Но Люба тогда запретила отцу такое «коррупционное унижение» и напомнила его же формулу жизни, которую он внушал дочери: «Человек, у которого есть совесть, должен жить так, чтобы ему не было стыдно перед собой». Так и выпустили со справкой. А дальше — жизнь, самообразование, свой маленький бизнес…
Домашний архив Любови Ореховой
Статус волонтера
В первые дни вторжения Люба искала, как быть полезной. Приходила в волонтерские штабы вместе со своей большой псиной, потому что оставлять ее дома с остальной стаей было невозможно. Просила посадить ее в углу, дать мешок картошки или лука. Бралась за любую работу — что-то паковала, носила, грузила. Ее брат отвез жену с тремя детьми в Александрию, возвращался с кучей гуманитарки.
«Люба, я везу продукты и мне нужно десять человек для разгрузки и на перепаковку…» — с этого и началась Любина волонтерская работа без выходных.
К рабочей команде подключились сын и друзья. В качестве локомотива — Люба и ее брат. Стучали в европейские фонды. Тогда помощь лилась рекой: продукты, лекарства, средства гигиены. Формировали запросы, принимали фуры, автобусы, разгружали, перепаковывали по потребностям и развозили по Харьковской, Донецкой областям, добирались и до Херсонской.
«Сейчас статус волонтера очень запятнан из-за тех, кто наживался, перепродавал и воровал. Сейчас из Европы помощи практически нет. Нет доверия уже к украинскому волонтерскому движению», — говорит Люба.
Сегодня она сфокусировалась на помощи исключительно военным. Ее медиаплощадка — страничка в ФБ, доноры и поставщики — друзья. Ее заметки острые, колючие и правдивые. Люба не скрывает своего негодования. Словом она обращается за помощью: «ВР одобрила достроить музей Голодомора и выдала на постройку еще 459 миллионов гривен.
Я понимаю, что выгораю и заканчиваюсь. Я понимаю, что у меня профессиональная деформация и прочее. Я понимаю, что волонтеры, которые ездят на нуль, воспринимают жизнь совсем иначе, сквозь призму того ужаса, который они там видят.
Я это все понимаю и стараюсь молчать, чтобы не казаться совсем больной. Но это…
В то время, когда ребята воют от нехватки дронов, автомобилей, оборудования, когда мы теряем лучших, когда в мордоре строят заводы по производству дронов, мы что делаем? Правильно, строим музей!»
