Храм в селе Лукашевка Автор Наталья Найдюк журналистка платформы памяти Мемориал

В первый день весны 2022-го 30-летняя Анна Варава из села Левковичи на Черниговщине собственноручно выдалбливала в полузамерзшей земле в огороде могилу для своего мужа Ярослава. Накануне вечером его и еще троих селян убили российские военные. Анна обмыла тело любимого от крови, одела его в свадебный костюм. Несмотря на очевидность смерти, еще старалась нащупать пульс, почувствовать дыхание, заметить дрожание век…

«Ты сильная и все переживешь», — слышала Анна от друзей и знакомых. И быть сильной на людях удавалось. А вот дома ее внутренние демоны брали верх. Как-то она очнулась на полу в ванной. В груди безумно колотилось сердце. Анна вышла в комнату и увидела заплаканного сына. Оказалось, во время панической атаки подняла руку на него и не помнила этого.

На следующий день женщина позвонила психотерапевту, потом пропила курс антидепрессантов, а после еще работала с психологом. В конце концов Анна Варава нашла смысл жизни в сыне и позволила себе новые отношения.

Дальше — ее исповедь.

Моя первая сумасшедшая любовь

Ярослав и Анна Варавы. Фото из архива семьи

Это было лето 2006-го, мне 15 лет. Я переехала из своего села в Левковичи, за 20 километров от Чернигова, чтобы продолжить учиться в школе. Здесь жила моя бабушка и был дом, где я могла жить. Мои родители и брат остались дома.

О том, что появилась «новенькая», через несколько дней знали едва ли не все сельчане. С будущим мужем Ярославом Варавой, на четыре года старше, мы встретились 1 сентября в клубе. Веселый, статный, душа компании — я влюбилась сразу. Через месяц мы начали встречаться.

Это была сумасшедшая любовь. Вечерами мы смотрели «Симпсонов», он читал стихи, играл на гитаре… Когда я окончила школу, Ярослав настоял, чтобы сдала ВНО. Потом — чтобы отвезла документы в педуниверситет. Я в себя не верила, а он ни на миг не сомневался.

Так промелькнули пять лет учебы, работы и жизни между Черниговом и Левковичами. Ярослав устроился трактористом в селе. Получив первую большую зарплату, отдал мне половину денег и сказал купить обручальные кольца. Я его предупредила, что, вероятно, не смогу родить детей из-за проблемы со здоровьем. Но ему было все равно, сказал, усыновим, если не получится.

Такой он был — совсем не романтик, но настоящий и надежный для меня.

Святик родился преждевременно, а Зоряну я потеряла

Мы поженились 7 сентября 2013 года, на следующий день повенчались. А уже под Новый год взяли кредит и купили в селе свой домик. Работы там было много, но мы справлялись самостоятельно: Ярослав даже в электричестве разобрался.

Тем временем я почти год лечилась от бесплодия. Это сразу не помогло, но потом неожиданно я забеременела. Мы были на седьмом небе от счастья. Хоть и волновались за будущее: долги, незаконченный ремонт в доме, ведь у Ярослава только сезонный заработок… Но мы были вместе и верили, что справимся.

Ярослав Варава с сыном Святиком. Фото из архива семьи

Святик родился преждевременно, весной 2015 года. Он был маленький, болезненный, но такой долгожданный.

Мы довольно быстро рассчитались с долгами. А в 2021-м я забеременела второй раз. Во мне жила доченька Зорянка. Мы все ее ждали. Но 19 октября, за неделю до декретного отпуска, случилась беда: я потеряла ребенка, будучи на седьмом месяце беременности. Объяснить причину врачи не могли. Мы же с Ярославом решили подождать год и попробовать еще.

Дальше были трудные месяцы. Я не могла видеть детских вещей, которые мы приготовили. А когда знакомая, с которой мы обе были беременны, родила дочь, стало еще нестерпимее. Я смотрела на ее дочку и думала, что такой же могла быть и моя Зоряна.

Старалась нащупать пульс, услышать дыхание, увидеть дрожание век

Когда началось полномасштабное российское вторжение, Ярослава будто подменили — он не был возле нас с сыном. Вместе с другими мужчинами готовился помогать украинским военным защищать село.

А однажды вечером он мне сказал, что пойдет на войну и, возможно, погибнет там. Говорил: «Я должен защищать вас». Но как он будет защищать нас, когда его не будет рядом или не будет вообще, я не понимала.

В ночь с 27 на 28 февраля мы в последний раз были вместе. В десять утра Ярослав снова пошел к ребятам. Позвонил мне в 17:30, сказал, чтобы я в доме все выключила и сидела тихо, потому что всюду под дворами стоят российские военные. Я умоляла его идти домой, но он отказался.

На этом месте российские военные расстреляли четырех гражданских мужчин. Среди них был Ярослав Варава. Фото Наталии Найдюк

Ярослава вместе с тремя другими мужчинами оккупанты убили около 18:00. Свидетелей этого преступления не было, но многие слышали выстрелы. Я заподозрила беду, когда муж не пришел ночевать. С вечера его телефон не отвечал. А утром о смерти сообщила его мама…

Мне помогли забрать тело во двор. Я закрыла шестилетнего Святика в доме, а сама долбила могилу в огороде. Земля была твердая, полузамерзшая. Потом я обмыла тело Ярослава. У него были прострелены ноги, гениталии, на спине — раны. Я не верила, что это происходит со мной. Все время старалась нащупать пульс, услышать дыхание, увидеть дрожание век. Я не хотела принимать то, что он мертв. Несмотря на страшные раны и застывшее тело, мне хотелось верить, что его еще можно спасти.

Сестра и родители Ярослава Варавы. Фото из архива семьи

Я одела Ярослава в свадебный костюм. Потом пришли друзья и помогли мне положить тело в могилу.

Через 21 день после смерти Ярика умер его отец. Он болел, а смерть сына и отсутствие нужного лекарства добили его. Я помогала мыть, одевать и выносить свекра.

Так мы с моей второй мамой Людой и Святиком остались сами…

Мне хотелось разлиться по полу и высохнуть, просто исчезнуть

В начале апреля украинские военные освободили наше село. Тело Ярослава и трех других мужчин эксгумировали. На поверхность снова всплыли тоска, ужас и все черное, что осело в душе за недели оккупации.

На людях я держалась, постоянно слышала: ты такая сильная. Знали бы вы, какая пустота разрасталась во мне, захватывала душу и туманила разум.

Моего Ярослава второй раз я хоронила 16 апреля 2022-го. Раздражало все, а особенно люди со своими полными семьями. Помню, как пришла домой. Вспыхнула из-за какой-то мелочи. Гнев подступал выше и выше, а потом… Я очнулась в ванной комнате на полу. Сердце колотилось. Чувствовала: случилось что-то ужасное. Выхожу, а в комнате на диване плачет Святик. Говорит, что я его побила.

Я ничего не помнила.

На место гнева пришло ощущение никчемности. Я, взрослая женщина, не могла справиться со своими мыслями и эмоциям. Из-за этого страдает мой ребенок, за которого я так долго боролась, ради рождения которого так тяжело лечилась… В тот миг мне хотелось разлиться по полу и высохнуть, просто исчезнуть, будто меня и не было никогда.

Анна Варава с сыном Святиком. Фото из архива семьи

В моем телефоне был номер психотерапевта, которую за несколько дней до того посоветовала знакомая. Я позвонила ей. Мы поговорили, и она назначила антидепрессанты.

Через три недели после начала употребления лекарства я стала спокойной. Как овощ. Восстановился сон. А еще я перестала закрывать окна картонками — до тех пор мне казалось, что россияне увидят в окно свет индикатора от телевизора и начнут стрелять. Уже месяц их не было, а страх и дальше жил во мне.

На работу я должна была ходить мимо креста, где убили мужа. Чтобы не плакать, делала макияж

О благотворительном фонде «Дети Героев» в мае мне рассказала знакомая. Я обратилась туда, и они взяли Святика под опеку. Оказали нам колоссальную поддержку: от обуви и гаджета до консультаций с психологом. Ценной была не только материальная помощь, но и голос, которым наша помощница из фонда говорила, предлагая возможности для ребенка. Он такой живой, энергичный, молодой. Отвечать угрюмо было невозможно.

Я наконец пришла в себя и начала ценить то, что у меня есть: моего Святика, дом, позже восстановилось сельскохозяйственное предприятие, где я работала.

В офис надо было ходить мимо креста, где убили Ярослава. Конечно, это было невыносимо. Но я делала макияж, который растекся бы от слез, и так приучила себя не плакать.

Анна Варава. Фото из архива семьи

Во время оккупации прилеты повредили крышу нашего сарая, немного пострадал и дом. А вот новенький трактор мужа во дворе уцелел. Ярослав так мечтал о нем, но поработать особо и не успел. Я долго смотрела на эту технику и думала, что с ней делать. С одной стороны, это память о муже. С другой — нам нужно было авто. Мы мечтали об этом вместе с Ярославом. Много работали, чтобы собрать деньги. Но отложенного не хватало.

Я обожаю водить машину. Но после смерти мужа смирилась с тем, что автомобиля у меня не будет. Тогда еще много говорили о повторном наступлении россиян. Мы со свекровью планировали выезжать, если такое произойдет, однако не было на чем. И вот однажды мама Ярослава сама мне сказала: продай трактор и купи машину, у тебя ребенок. Подумав, я согласилась.

Общую мечту о новеньком авто Анна воплотила уже без мужа. Фото из архива семьи

Трактор забрали через 10 минут после объявления в местной группе. В то же время от фонда мне предложили принять участие в проекте. Надо было написать свою историю, ее читали американские семьи. Если рассказ впечатлял, кто-то из них мог пожертвовать тысячу долларов. Нам в этом проекте помогли.

Так, собрав все в кучу, 29 июня я купила вымечтанное авто. Радовалась и грустила вместе с тем: теперь могла возить сына на кружки в Чернигов, могла выехать в случае наступления врага. Но сердце сжималось от того, что эту нашу общую мечту я воплотила без Ярослава.